Воскресшие царевичи

В 1643 г. московскому правительству стало известно, что в Польше проживает человек, называющий себя "царевичем Иваном Дмитриевичем", в доказательство чего он демонстрирует родимое пятно в виде двуглавого орла на спине между лопатками. Расследование выявило, что новый самозванец - Ян, сын польского шляхтича Лубы, участника московского похода Жолкевского. Отец, бывший вдовцом, взял мальчика с собой в поход, но в одном из сражений был убит. Товарищ Лубы, шляхтич Белинский, стал воспитателем Яна и в Польше начал выдавать его за сына Марины Мнишек, которого якобы успели спасти и подменить другим ребенком, впоследствии повешенным в Москве.

Когда мальчик вырос, Белинский объявил о чудесном спасении "царевича" панам-раде и королю. Появление самозванца совпадало с планами польского правительства, и власти Речи Посполитой назначили юноше годовое жалование, отдав его учиться латыни, польскому и русскому. После заключения русско-польского мирного договора, жалованье прекратили выплачивать. Самозванец, до этого, вероятно искренне уверенный в своем царском происхождении, обратился с расспросами к Белинскому, и тот был вынужден раскрыть воспитаннику правду о его родителях.

Между тем правительство царя Михаила требовало выдачи и казни самозванца. К этому времени польский король уже не настаивал на царственном происхождении Яна Лубы; сам шляхтич тоже вроде бы отказался от претензий на московский престол. Поляки не желали выдавать Москве природного польского шляхтича. Наконец русские дипломаты обещали не причинять Лубе вреда, если тот появится в Москве в составе польской свиты.

Однако, когда неудачливый самозванец в ноябре 1644 г. прибыл в Москву, бояре заявили послу Г. Стемковскому, чтобы тот выдал Лубу, а государь велит "учинить с ним по своему государскому рассмотрению". Посол, естественно, отказался это сделать, и переговоры зашли в тупик; польские послы были блокированы на Посольском дворе, их не приглашали во дворец и не разрешали никуда отлучаться.

На счастье Лубы как раз тяжело заболел и вскоре скончался царь Михаил Федорович. Новый государь, Алексей Михайлович, заявил послам, что ради дружбы и мира с польским королем отпускает самозванца на родину целым и невредимым, взяв с поляков обещание, что они будут содержать его под караулом, дабы Луба не смог бежать к казакам.

Поляки не собирались исполнять это требование. Луба не только не был заключен под стражу, но и назначен на высокую для родового шляхтича должность войскового писаря. В Польше Я. Луба, на радостях от своего чудесного избавления распустил язык и говорил, что царь и бояре признали его истинным царевичем. Москву это возмутило; царь вновь потребовал выдачи "вора", но вскоре началось восстание на Украине, и новые дипломатические задачи отодвинули на задний план вопрос о самозванце. В круговороте тех событий нашел свою смерть войсковой писарь Ян Луба - он погиб под Пилявцами в битве между войсками Хмельницкого и князя Острожского.

Другой "сын царя Дмитрия", также Иван, объявился в 1646 г. в Крыму. Его происхождение довольно скоро удалось установить московским послам Телепневу и Кузовлеву. Самозванец оказался казачьим сыном Иваном Вергуненком. Как и Луба, он указывал на царские знаки - типичный элемент самозванческих легенд: родимое пятно в виде звезды и полумесяца у себя на спине. Было установлено, что одна русская полянка в Крыму за деньги выжгла эти изображения на спине самозванца.

Вергуненок в молодости казаковал в степях, попал в плен к татарам и был продан в рабство в Кафу. Общение с мусульманами, а возможно, и какие-то расчеты побудили самозванца использовать в "царских знаках" исламскую символику. Поведав о своем "высоком" происхождении хозяину, самозванец был освобожден от работы и получил некоторые  поблажки.

Слухи о "царевиче" разнеслись среди находившихся в Крыму русских полоняников. Самозванец охотно принимал посетителей и обещал их "пожаловать", когда с помощью крымского хана взойдет на московский престол. Хан же вовсе не собирался ему помогать; он сообщил о царевиче султану, а пока приказал заключить его под стражу.

Позднее Вергуненок был доставлен в Стамбул и поселен во дворце, но начал пить и драться с приставленными к нему людьми, был посажен под караул и удален в предместья турецкой столицы. Дальнейшая судьба последнего из многочисленных самозванцев, связывавших свое происхождение с именем царевича Дмитрия Углицкого, неизвестна.